Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Право, ему было совсем не до них. «Студенту» что мог он уже сделал. Что еще? Шевельнулось ли у него подозрение? Все, близко знавшие его, характеризуют Галана как человека доброго, порой немножко сентиментального, который пренебрегал личной безопасностью, и иногда по-детски наивного. Какие мысли тогда были у него в голове?
К слову, когда они приходили в первый раз, с хозяином квартиры почти столкнулись в дверях: он возвращался с очередной прогулки, держа Джима на поводке. Пес сразу же потянулся к одному и стал обнюхивать карман, где у того был спрятан пистолет.
На этот раз Галан работал. Недавно они с женой позавтракали, после чего она ушла в филиал Музея имени В. И. Ленина, где числилась художницей, а он прошел к себе и сел за небольшой столик, спиной к двери, лицом к окну, через которое открывался вид на улицу и вливался свежий утренний воздух, рождавший ясность мысли и чистоту чувств. Зачем, зачем он так сделал, зачем проявил эту непростительную доверчивость! Лучше б сидел и писал, не позволяя себе отвлекаться. Время было неспокойное, не мог он забыть этого. Может быть, сыграло свою роль чувство ответственности перед народом: депутат горсовета — не имеет права избегать людей, уклоняться от встреч с ними. Так или не так, вера в людей и привычная обязательность, которую он воспитал в себе, пересилили осторожность: он отослал собаку в другую комнату (как всегда, Джим был тут, около любимого человека, здесь было его обычное место), а потом даже, поскольку пес что-то зачуял и попытался ослушаться хозяина, прикрыл плотно дверь, чтоб не мешал разговаривать.
В карманах пришельцы имели по гранате, за поясом пистолеты, а один под плащом держал топор, который для успешного выполнения задуманного был специально освящен Ватиканом…
Яснолицый, с копной русых волос и быстро загорающимся огнем в живых, прямо глядящих глазах, Галан сразу привлекал и располагал к себе. Общение с ним доставляло радость и удовольствие. Но только не для них, этих слуг тьмы и их «батьки». Они ненавидели его. Их ненависть была свидетельством его силы (слабых презирают). Да он для них был как кость в горле, которую ни разжевать, ни проглотить!
Роковое мгновение близилось. Роковыми назвал когда-то подобные мгновения, когда решаются судьбы отдельных людей и судьбы целых народов, другой писатель-гуманист — Стефан Цвейг.
Ах, добрый и неистовый товарищ наш Ярослав Галан! Почему ты больше доверился неизвестным посетителям, чем испытанному четвероногому другу? Ведь тот своим поведением предупреждал, пытался предупредить тебя. Все могло быть иначе…
Один из французских императоров, когда во дворец проникли заговорщики с намерением убить его, был спасен маленькой собачкой, лаем поднявшей тревогу; а ведь такой случай не единственный. Наконец, почему у многих народов, в том числе у предшественников славян, было в обычае — после смерти хозяина класть в могилу и собаку: пусть охраняет и там, в загробной жизни… Нет, конечно, все могло быть и по-другому, не так, как рисуется воображению, когда враги пробрались к Галану.
Эти двое — Стахуро и Илларий Лукашевич, выродки в человеческом облике, — только того и ждали. Бурые пятна — это брызги его, Галановой крови. Капли крови остались и на страницах статьи, которую он все-таки успел закончить, не успел только перепечатать на машинке…
Отец Иллария Лукашевича — Денис Лукашевич, служитель культа, в эту самую пору в селе Сороки Львовские правил службу в церкви Богоявления господнего. Знал он, на что пошел его сын? Знал. Вот оно, ханжеское лицемерие отцов-богословов…
Они убили его ударами топора по затылку. Обрывком телефонного шнура убийцы связали домработницу Евстафию Довгун и, оставив плащ на левом стуле, бросив топор, убежали. Галан был в пижаме, кресло уронил, падая. Так, лежащим, его и нашли. Он уже не дышал, кровь перестала течь…
Но темные силы не победили, нет. Они думали запугать — не вышло.
Иллария Лукашевича и его сообщников судил военный трибунал Прикарпатского военного округа. В акте судебно-медицинской экспертизы говорилось:
«Смерть Ярослава Галана наступила от одиннадцати ран головы, сопровождающихся нарушением целости костей черепа и повреждением правого большого полушария мозга и мозжечка… Десять из указанных ран, каждая в отдельности, являлись смертельными, и лишь одна рана в области левого теменного бугра захватывала только мягкие ткани… Удары убийцей были нанесены Галану сзади…»
Акт отмечал: они продолжали убивать его, когда он уже был мертвый.
И все-таки победил он, Галан.
Да, он сильно мешал им. Потому они учинили такую кровавую расправу. Но они так и не смогли помешать ему. Думали, у него не будет последователей, актом террора запугают всех — кто, как он, знал отвратительную подноготную бандеровщины, черные дела самостийщиков-«боевиков». Случилось обратное. Газеты обнародуют статьи «Дорогой позора и предательства», «Униаты», «Свастика на сутанах», «Анатомия предательства», «Национализм против нации…». Знамя Галана подхватят другие писатели — С. Даниленко, К. Дмитрук, В. Чередниченко. Журнал «Жовтень» создаст отдел — «Пост имени Ярослава Галана»…
И все-таки, и все-таки. Как жаль, как бесконечно горько, до боли, до спазмы в сердце обидно, что в роковой момент он убрал из кабинета Джима и оказался наедине с бандитами.
Если бы он не отослал Джима! Возможно, все было бы по-другому — Джим сохранил ему жизнь…
Я все понимаю, нет и не может быть гарантии того, что произошло бы именно так, как рисуется моему воображению; и даже если б случилось именно так, Джим не дал бы совершиться убийству, католицизм беспощаден, враги слишком ненавидели Галана, чтоб остановиться на этом, и можно было ожидать новых заговоров и новых покушений; и все-таки! Говорят, иногда от случайности зависит многое, что-то непредусмотренное может изменить весь ход событий…
ЧЕЛОВЕК ПОЗНАЕТ ЗВЕРЯ
Есть имена, при напоминании о которых сразу возникают картины природы: Айвазовский — море, Шишкин — сосновый бор с играющими медвежатами, Миклухо-Маклай — дальние-дальние острова в океане с бедными тростниковыми хижинами туземцев. На плоский песчаный берег нескончаемой чередой накатывают волны, тянется к небу синий дымок костра, в кругу диковинных темных людей ведет беседу белолицый человек с добрыми глазами…
Джой Адамсон… Вряд ли нужно представлять это имя, имя ученого и писательницы. Книги Д. Адамсон «Рожденная свободной» и «Пятнистый сфинкс» переведены на русский язык и издавались в Советском Союзе, их хорошо знают наши читатели. Видели мы и фильм «Рожденная свободной», сделанный по одноименной повести. Джой Адамсон. В воображении сразу рисуется бесконечная африканская саванна, буйные заросли бушей и разгуливающие в них экзотические для нас звери — львы, слоны, носороги, жирафы…
Около сорока лет
